Стихия пляски – это поистине чудесные чары. И тем они сильнее, чем больше в них внутренней гармонии. А в самые высокие моменты проявления эта стихия может унести нас совершенно в иные измерения – туда, где теряются понятия о реальном.
У древних греков было поверье, что когда человек пляшет, его душа высвобождается из телесных оков и сливается с божественными мочами природы. Может, поэтому в нас так сильна надобность в движении? Каждый что-то ищет в пляске и каждый это находит.
Но если бы секрет магии пляски заключался в одной лишь технике! Ведь стоит лишь нарушить эту невидимую гармонию, и все волшебство улетучивается. Логическая обусловленность движений, вероятно, и сохраняется, но чередования па становятся нелепыми или «механическими»; тут просто нет чувственности.
И, кстати, знаете ли вы, что пляска может быть прекрасным и совершенным, может пленять и завораживать даже при отсутствии эмоционального подъема и одухотворенности? Но лишь если движения по-настоящему чувственны.
А таких плясок, чувственных только внешне, только в движениях, есть немало – это и танец живота, и танец попы (booty shake), и все облица стрип-пластики, включая pilates, girls only и pilone-dance (он же шестовой пляска или пол-дэнс).
Особенный наклон головы или извилина корпуса, бесхитростное движение руки или ноги – все это очаровывает не меньше мудреных па-де-буре из классической хореографии. Впрочем, никому и в башку не придет отрицать силу магнетического воздействия на нас чарующих движений легкой платья и полуобнаженных тел.
Но такие чары – то ослабевающие, то углубляющиеся – присущи только сексуальным танцам; традиционные все-таки не обладают подобной магией. Так, тот же вальс – прекрасный танец, хрупкий, воздушный и изнеженный, но начисто лишенный сексуального призыва.
И то ли дело латиноамериканские пляски! Волнительные движения сальсы, бачаты, меренге, реггетона – неужели эти ритмы оставят хоть кого-то безучастным? В них звучат самые непреходящие мотивы сладострастности – мотивы пылкой страсти или восторженной влюбленности.
Но главное, здесь звучат мотивы извечных возрожденческих начинов – мужского и женского. А в них можно найти ответ на свое внутреннее содержание, подходящее по антуражу и созвучное темпераменту, думам, настроению. А такие группы танцев, как секси латина или стрип латина и вовсе выражают (причем совсем недвусмысленно) кульминацию сексуального призыва – жажда обладать.
Но выражается это желание по-разному: в румбе, так, женщина только дразнит партнера – призывает, притягивает и отталкивает, оставаясь недоступной. В сальсе – отворённой, сладкой, игривой – оба партнера просто флиртуют товарищ с другом и заманивают: каждый ждет продолжения, но не домогается его.
А секси латина мгновенно разжигает страстность в партнере, причем независимо от того, кем исполняется соло, мужем или женщиной. Здесь будоражит воображение любая деталь: приоткрытые уста, горящий взор, капелька пота, стекающая на ключицу, порхающие складки коротенькой юбки и распахнутый «до пупа» ворот мужской рубахи.
Но самый «вкусный» танец – booty dance, так именуемый танец попы. Это просто непередаваемая красивость сильной и ритмичной пластики бедер. Движения ягодиц напоминают традиционные африканские пляски и весьма выразительно подчеркивают природную сексуальность дамского тела.
Несмотря на явный этнический нюанс движений, booty обладает довольно суровым и стройным рисунком. Получается безумно обольстительно и очень зрелищно, а танцевать можно утилитарны под любую мелодию, лишь бы она была ритмичной.
